Шрам - Страница 5

К оглавлению

Доступ к книге ограничен фрагменом по требованию правообладателя.

Некоторое время в комнате было тихо; потом с улицы донёсся дружный смех двух десятков молодых глоток.

— Гуарды… — пробормотала Сения, подойдя к окну. — Смеются… Отчего они всё время здесь смеются?

Бертина всхлипнула. Сения вернулась и присела рядом:

— Послушай… а ОН… твой возлюбленный… Был гуард?

— Если бы… — прошептала Бертина, — гуарды нежны и благородны… гуарды верны и мужественны… гуарды…

Сения скептически поджала губы:

— Вот уж не думаю, что гуарды верны… Кстати, твоего возлюбленного звали не Эгерт Солль?

Бертина подпрыгнула на подушках. Снова стало тихо.

— Милая, — шёпотом начала Сения, — а ты… можешь мне сказать… Ты испытала… ну, понимаешь, говорят, что женщина тоже испытывает… наслаждение… Понимаешь?

И Сения покраснела — такая откровенность далась ей нелегко.

Бертина снова подняла глаза — на этот раз удивлённые:

— Но, милая… Ты же замужем!

— Да в том-то и дело, — Сения резко встала, недовольная собой. — Процедила сквозь зубы: — Замужем… В том-то и дело…

Её гостья медленно отложила вышивание.

Их беседа длилась около часа; Бертина говорила и говорила, и голос её не хрипел, а, напротив, обретал почти музыкальные нотки. Она закатывала глаза и нежно поглаживала спинку кресла; она ворковала, и Сения, замершая с расширенными глазами, только переводила дыхание да время от времени облизывала пересохшие губы.

— И всё это ДЕЙСТВИТЕЛЬНО бывает? — спросила она наконец дрожащим, прерывающимся голосом.

Бертина медленно, торжественно кивнула.

— И я этого НИКОГДА не узнаю? — прошептала Сения, замирая от горя.

Бертина поднялась. Набрала в грудь воздуха, будто намереваясь кинуться в холодную воду. Рванула на груди платье… На пол один за другим упали два круглых, набитых ватой мешочка.

У Сении перехватило дыхание, и она не смогла закричать.

Платье сползло с Бертины, как кожа со змеи. Под платьем обнаружились мускулистые плечи, широкая грудь, покрытая курчавыми волосами, живот с выступающими буграми мышц…

Когда платье скользнуло ниже, Сения закрыла руками глаза.

— Если ты закричишь, — шёпотом сказал тот, кто был Бертиной, — твой же собственный муж тебя…

Сения не дослушала — она попросту лишилась чувств.

Конечно, Эгерт не стал пользоваться беспомощностью слабой женщины. Конечно, ему скоро удалось привести Сению в чувство; вышло так, что доверительная беседа скоро возобновилась — теперь уже в новом качестве.

— Ты… обещаешь? — спрашивала Сения, дрожа всем телом.

— Слово гуарда.

— Ты… гуард?

— Спрашиваешь! Я Эгерт Солль!

— Но…

— Только с твоего согласия.

— Но…

— Одно слово — и я уйду…

— Но…

— Уходить?

— Нет!!

Купец Вапа на первом этаже сердито нахмурился — в счета вкралась ошибка. Два десятка гуардов под окнами его дома соскучились и собрались расходиться.

…Корзинка с рукодельем давно скатилась на пол, растеряв цветные клубки ниток. Канарейка в клетке примолкла, удивлённая.

— О… Светлое небо… — Сения задыхалась, обвив руками шею Солля. Тот молчал — ему было не до бесед.

Бедная птичка забеспокоилась — её клетка, расположенная над самой постелью, мерно и сильно раскачивалась. Старинные часы пробили величественную серию ударов, потом ещё и ещё.

— О… добрые духи… Светлое небо… — Сения не знала, кого ещё помянуть и еле сдерживалась, чтобы не завопить во всё горло.

…Купец Вапа удовлетворённо потёр руки — ошибка исправлена, нерадивый писец вскоре лишится места… Как хорошо, однако, что Сения подружилась с сестрой этого господина Карвера! Целый день её не слышно и не видно, не вертится перед глазами, не канючит и не просится погулять… Даже непривычно, — купец усмехнулся. Не подняться ли, не проведать ли мастериц?

Он уже привстал, намереваясь покинуть кресло — но поморщился от боли в пояснице и остался сидеть.

…Эгерт Солль, пошатываясь, выглянул из окна на набережную. Нагой и расслабленный, он стоял в оконном проёме и смотрел на товарищей с укоризной… Купец Вапа вздрогнул и поморщился: проклятые гуарды! Ну что за хохот, что за вой…

Спустя несколько минут спустились Сения с Бертиной; Вапе показалось, что жена несколько не в себе, будто урок вышивания уж очень её утомил. Прощаясь, она с особенной нежностью заглянула Бертине в глаза:

— Ты… придёшь ещё, да?

— Непременно, — вздохнула девушка, — мне никак не даётся… этот стежок… милая Сения…

Купец презрительно поморщился: до чего сентиментальны эти женщины…

— Язык отрежу, — сказал Солль друзьям в кабачке. — Кто будет болтать… ясно?

Ни у кого не оставалось сомнений, что так он и сделает, если тайна купчихи Сении получит в городе огласку. Все помнили о фамильном клинке — и молчали.

Карверу, сыгравшему во всей истории немаловажную роль, подмигивали и жали руку. Поздравления, похоже, доставляли ему мало радости — несмотря на падавший на него отблеск Соллевой славы, «брат» первым напился и молча ушёл.

Весна разразилась проливными дождями; по крутым мощёным улочкам неслись мутные потоки, дети кухарок и лавочников отправляли в плаванье деревянные башмаки под парусом, а юные аристократы с тихой завистью глядели на них из высоких стрельчатых окон.

Однажды утром к гостинице «Благородный меч», которая располагалась едва не в самом центре Каваррена, подкатила простая дорожная карета; кучер, против обыкновения, не кинулся открывать дверцу, а равнодушно остался сидеть на козлах — похоже, пассажиры не были его господами, а всего лишь нанимателями. Дверца распахнулась сама, и невысокий, очень худой молодой человек откинул подножку, чтобы выйти.